«Завещание Анны Ли»: как утопия превращается в мюзикл

У Моны Фаствольд вышел новый фильм, который уже называют одним из самых необычных проектов года. «Завещание Анны Ли» — не просто историческая драма и не просто мюзикл. Это картина о том, как личная трагедия рождает целый мир, где вера, труд и искусство становятся одной системой координат.

История начинается в Англии XVIII века. Анна Ли, простая швея без образования, оказывается в мире, где женщинам отведена лишь роль супруги и матери. Она теряет детей, ломается под давлением быта и оказывается в психиатрической лечебнице. Но именно там приходит откровение: она не просто женщина, а новое воплощение Христа. С этого момента жизнь Анны перестает быть личной историей. Вместе с мужем, братом и небольшой группой сторонников она отправляется в Америку, чтобы построить сообщество, где нет частной собственности, а мужчины и женщины имеют равные права. Эти люди войдут в историю как шейкеры.

Название секты появилось благодаря их необычным ритуалам — во время собраний верующие впадали в экстаз и танцевали, будто встряхивая тело до предела. Но главное у шейкеров было даже не это. Они считали, что физический труд — не проклятие, а высшая форма молитвы. Из-за этого самые простые действия — плетение корзин, столярная работа, уход за хозяйством — превращались в священные практики.

Фаствольд и её соавтор Брэйди Корбе до этого писали истории о том, как капитализм разрушает личность. «Завещание Анны Ли» работает иначе. Здесь речь не о том, как система давит человека, а о том, как можно построить альтернативный порядок. Картина исследует утопию, рожденную на обломках боли.

Визуально фильм выглядит максимально осязаемым. Камера задерживается на фактуре ткани, шероховатости дерева, мягкости пера. В центре — женское тело, показанное без романтизации, но с уважением к его реальности: кровь, роды, кормление. Всё это не для шока, а для честного разговора о том, что формирует женщину.

Фаствольд снимает на пленку и использует естественный свет. В кадре горят свечи, тускнеет рассвет за окном, лица словно выходят из тьмы, как на картинах старых мастеров. Цветовая палитра землистая, приглушенная: охра, лен, тёмное дерево. Мир кажется одновременно реальным и замкнутым.

Но самая неожиданная часть фильма — это мюзикл. Танцы шейкеров на экране выглядят не как хаотичные вспышки экстаза, а как выверенный ритуал. Каждое движение точно рассчитано, тела складываются в общую фигуру. Это не про личную свободу, а про растворение в сообществе.

Музыка Дэниэла Блумберга усиливает эффект. Он вдохновляется подлинными гимнами шейкеров, звуками природы и превращает всё это в саундтрек, где мелодия и шум сливаются воедино. Человеческий голос — еще один инструмент, то поющий, то срывающийся на крик.

Аманда Сайфред, знакомая публике по легким мюзиклам, здесь работает иначе. Она почти отказывается от привычной вокальной техники, выбирая более первобытный, эмоциональный способ пения. Её голос становится не мелодией, а чистой эмоцией: болью, отчаянием, надеждой.

В итоге «Завещание Анны Ли» — фильм о религии, но не как о догме. Здесь вера — это язык, с помощью которого женщина XVIII века заявляет о праве на себя и на новый мир. В нём нет привычной власти мужчины, нет государства, нет войны. Есть попытка построить утопию, где жизнь и искусство сливаются воедино.

Фаствольд сняла историю, которая выглядит одновременно древней и современной. Она о том, что свобода иногда рождается не в борьбе с системой, а в создании собственной.