Брайан де Пальма: вуайер, формалист и кумир рэперов

У Брайана де Пальмы ранние впечатления от реальности были слишком наглядными: его отец-ортопед брал сына в операционную, где кровь была настоящей, а не бутафорской. В школе Брайан увлекался наукой, собирал простейшие компьютеры, а кино поначалу воспринимал как технику фиксации жизни. Одновременно он открыл для себя и другую страсть — подглядывать. Наблюдения за людьми, прослушка, скрытые камеры станут его главным художественным мотивом.

В 1958 году юный де Пальма увидел «Головокружение» и нашёл своего наставника. Его обвиняли в том, что он «ворует у Хичкока», но он и не скрывал заимствований: субъективная камера, полиэкран, сцены подглядывания — всё это прямое развитие приёмов мастера саспенса. Достаточно вспомнить «Сестёр» с расчерченным надвое экраном или «Бритву» с галерейной сценой, отсылающей к «Головокружению».

С «Кэрри» и «Подставным телом» режиссёр быстро оказался в центре феминистской критики. Его фильмы обвиняли в эксплуатации женского тела, а сам он оправдывался тем, что «история кино — это мужчины, снимающие женщин». При этом мужчины у де Пальмы нередко выглядят слабыми наблюдателями, а не героями-спасителями. Но формулу «женщины равно секс равно убийство» он никогда не опровергал.

Де Пальма — один из тех, кто радикально обновил визуальный язык Голливуда. Он ввёл замедленную съёмку в мейнстрим, активно пользовался стедикамом, раздвигал экран на два кадра и намеренно оставлял в кадре «швы» от зональных линз. Его фильмы кажутся сновидениями: то, что происходит, будто видится сквозь чужие глаза или записывается на камеру наблюдения.

Хотя его часто воспринимают как формалиста и жанрового экспериментатора, именно в гангстерском кино де Пальма нашёл массового зрителя. «Лицо со шрамом» стало культовым не только в Голливуде, но и в хип-хоп-культуре: от Jay-Z до десятков рэперов, цитировавших Тони Монтана. Де Пальма сознательно снимал картину в дурновкусной эстетике: неон, кокаиновые горы и китчевый клуб «Вавилон». Критики видели в фильме комментарий к клише жанра, а зрители — новый миф.

Де Пальма несколько раз обращался к военной теме — и всякий раз ломал привычные нарративы. В «Военных потерях» он показал историю изнасилования и убийства девушки солдатами во Вьетнаме — без патриотического пафоса, с жёсткой прямотой. В «Без цензуры» перенёс этот сюжет в Ирак, снимая почти целиком через камеры наблюдения и видеочаты. Так режиссёр одним из первых сформулировал: цифровая фиксация не гарантирует правды, а лишь множит версии реальности.

Последняя работа де Пальмы — «Домино» — подверглась разгромной критике, но в ней снова звучит его главный мотив. История про охоту на террористов ИГИЛ оборачивается рефлексией о власти изображения. Террористы, снимающие свои акции на видео, оказываются прямыми наследниками его «подглядывающего кино». И даже если фильм урезали почти наполовину, он остался про то же: кто смотрит, кто контролирует и что скрывает камера.