«Эддингтон» — новый фильм с Хоакином Фениксом, Педро Паскалем и Эммой Стоун. Какой он?

В российский прокат вышел новый фильм Ари Астера — и, как обычно, зрителям стоит приготовиться к чему-то странному, мрачному и болезненно точному. «Эддингтон» — неовестерн, комедия и анатомия американской психики в одном флаконе. Здесь ковид соседствует с теориями заговора, Black Lives Matter — с апатией, а шериф, потерявший контроль над жизнью, вдруг решает стать политиком.

Действие разворачивается в небольшом городке на юге США, где, кажется, время застыло между тревожным 2020-м и вечным внутренним кризисом. Главный герой — шериф Кросс, которого сыграл Хоакин Феникс. Он отказывается носить маску — из принципа, из упрямства и, возможно, от бессилия. Его враг — местный мэр Гарсия (Педро Паскаль), либеральный политик, связанный с крупной технокомпанией, планирующей построить дата-центр искусственного интеллекта. У них давняя личная история — через жену Кросса (Эмма Стоун), впавшую в депрессию и увлечённую конспирологическими теориями.

Когда-то спокойная жизнь Эддингтона рушится вместе с общественным равновесием. Пандемия обнажает всё, что пряталось под поверхностью — страх, раздражение, недоверие, агрессию. Кросс, уставший от абсурда, решает выставить свою кандидатуру на выборах и начинает собственную борьбу за власть, даже не замечая, как сам превращается в часть хаоса.

Астер использует привычные элементы американского вестерна — маленький город, шерифа, стрельбу — но переосмысляет их в духе эпохи Zoom и баталий в соцсетях. Вместо дуэли на закате — бесконечные споры о масках и правах. Вместо золотоискателей — фанатики из чатов и комментаторы. Режиссёр будто кладёт Америку на кушетку и заставляет её говорить всё, что она так долго замалчивала.

Как и в «Все страхи Бо», Астер снова обращается к теме тревоги — только теперь не личной, а коллективной. «Эддингтон» — фильм о стране, которая перестала понимать саму себя. Он не занимает ни одной стороны: режиссёр стреляет сразу во всех, показывая, как общество само разрушает собственные убеждения. В этом хаосе каждая крайность выглядит одинаково нелепо и одинаково трагично.

Феникс здесь — центр притяжения. Его Кросс — человек, медленно теряющий форму, буквально распадающийся в кадре. Его растерянность и сдержанная ярость превращаются в безумие, но не злое, а человеческое — от непонимания, как жить в мире, где всё поменялось слишком быстро. Эмма Стоун и Педро Паскаль остаются на втором плане, но их герои добавляют фильму ту эмоциональную глухоту, из которой рождается безысходность.

На фоне пандемийных флешбеков, протестов и цифровой истерики, «Эддингтон» превращается в метафору самой Америки: вооружённой, нервной, одержимой идеей свободы, но не умеющей ею пользоваться. Телефоны, экраны, лозунги, очереди в супермаркет — всё смешивается в шум, где каждый кричит, но никто не слушает.

Фильм наверняка разделит зрителей. Кому-то он покажется хаотичным и затянутым, кому-то — гениальным. Но, как и всегда у Астера, в этой путанице есть логика: он не предлагает решения, он просто показывает нерв эпохи. «Эддингтон» — это зеркало общества, которое стреляет само в себя, а потом удивляется, откуда кровь.