Какой получилась «Сущность» с Бенедиктом Камбербэтчем в главной роли

В российском прокате стартует «Сущность» — странный и местами спорный дебют в полном метре клипмейкера и документалиста Дилана Саузерна. Он взялся перенести на экран мрачную историю овдовевшего художника, основанную на меланхоличном романе Макса Портера. На бумаге герой был писателем, но для кино его сделали человеком визуального искусства — и это далеко не единственная авторская вольность.

Главный персонаж (Бенедикт Камбербэтч) — отец двух мальчиков, который никак не может пережить внезапную смерть жены. Он возвращается домой и находит её на кухне — кровь, резкое ухудшение, несчастный случай. Ни подробностей о последних минутах, ни объяснений о прошлом брака — только пустота, которая разрастается во всепоглощающую воронку.

Герой отчаянно пытается держать себя в руках: живёт по расписанию, водит сыновей в школу, напоминает себе не пить (на бутылке — трогательная надпись «не вздумай»), ходит к семейному терапевту. Но горе — чувство упрямое: чем сильнее его прячешь, тем агрессивнее оно возвращается.

Постепенно мужчина оказывается почти один на один с собой — и с вороном. Сначала это просто птица, стучащаяся в окно. Затем — огромная, двухметровая чёрная фигура с голосом Дэвида Тьюлиса, прямо проговаривающая то, что герой пытается скрыть. Этот Ворон становится живым воплощением внутренней боли: комментирует, советует (чаще вредное), саркастически анализирует разницу между отчаянием и скорбью.

Фильм не строит интриг и не маскирует метафоры: вот человек, вот материализованная печаль — и им либо предстоит сожрать друг друга, либо научиться сосуществовать.

Полуторачасовое наблюдение за тем, как функционирует горе, — удовольствие сомнительное: атмосфера липкая, вязкая, давящая. Одних она затянет, других — мгновенно раздражит. Здесь многое держится на сложных актерских задачах: Камбербэтчу нужно сыграть накапливающуюся внутрь боль, почти не показывая эмоций. Там, где большинство актёров перешли бы на крик и ярость, он выбирает приглушённую, внутреннюю игру — кому-то это покажется тонкостью, кому-то монотонностью (особенно после сериала «Эрик»).

Второй риск — почти весь фильм разворачивается в тесном пространстве, часто с одним героем в кадре. Нужно избежать ощущения театральной постановки — и Саузерн делает странный ход: превращает замкнутость в стилистическую опору. Соотношение сторон 4:3, подвижная камера, тёплый, удушающий свет оператора Бена Фордесмана — всё создаёт ощущение клаустрофобии.

Хотя режиссёр избегает ярлыков вроде «постхоррор» или «хоррор скорби», он всё равно балансирует на границе жанров. И это, пожалуй, на пользу: фильм не станет любимцем фанатов A24, но способен удивить. Здесь соседствуют почти документальные эпизоды и сцены, похожие на дорогой социальный ролик; тонкие режиссёрские находки стоят рядом с нелепыми экспериментами вроде мини-версии «Годзиллы против Конга» в гостиной. Саузерн же собирает отличный саундтрек — от The Cure до Fairport Convention и Дэймона Албарна.

Главное расхождение с книгой — исчезновение почти всей линии детей. В фильме мы оказываемся внутри мира взрослеющего мужского горя, где подрастающие сыновья остаются за кадром. Это умышленный и жесткий выбор: тем сильнее звучат редкие моменты, когда слышны их голоса. Одна из ключевых мыслей фильма — невозможно пройти через потерю в одиночестве, не затронув тех, кто рядом.

В целом «Сущность» — неровная, порой раздражающая, но удивительно живая история о разрушительной природе утраты. В ней есть красота — такая же болезненная и несовершенная, как трещины внутри героя. Камбербэтч в этой роли особенно точен.